Дунечка была одной уз учениц Варвары Тимофеевны и жила у неё уже с неделю. Бабушка девочки умерла, а других родственников не было, всех забрала война.
— Ну, что? Может, себе оставим девчонку? Вроде неплохая, смирная, — неуверенно предложил Варваре муж.
— Жалко мне её, Стёп, но как мы двоих детей потянем? У самих через 7 месяцев ребёнок родится. Слишком мы молодые, чтобы сразу двоих поднимать, да и время тяжёлое… Нет, отвезу я её завтра в детский дом после уроков, директор сказал, что за нами пришлют машину.
— А тебе чего ехать? Разве это твои обязанности?
— Не знаю. Попросили меня. Да и ближе всех я для неё, учитель всё-таки, со мной ей будет спокойнее. Провожу сиротку.
Дунечка всё слышала, спали-то они все в одной комнате, но виду не подавала. Накрывшись с головой одеялом, ковыряла она тихонько побелку со стены, а со стороны казалось, что ребёнок крепко спит.
Молодая учительница Варвара Тимофеевна ко всем относилась одинаково хорошо, были в классе дети особо обласканные ею, но Дуня не из их числа: училась средне, тихая, внешность ничем не примечательная, разве что худая до невозможности, отовсюду косточки торчат на теле.
Ох, как больно бывает ими случайно стукнуться о парту или угол двери! Вспоминала Дунечка свой последний разговор с бабушкой. Глупый разговор поначалу, переросший в мудрые наставления.
— Бабушка! Таракан!
— Где? — крутнулась женщина.
— Да вот бежит!
Таракан стремился к углу стены, чтобы успеть проскочить в щель.
— Ох, дави его, силу нечистую, чтоб ему пусто было, окаянному.
И таракану резко стало пусто под комнатным тапочком Дуни.
— Бабушка, я согрешила сейчас? Ведь живое существо убила, — обеспокоилась Дуня.
— Наоборот, доброе дело сделала. Тараканы — это дьявола прислужники, их черти в дымоходы подсыпают, чтобы людям насолить, страху нагнать.
— А пауки и змеи тоже от чёрта идут? Они страшные!
— Ну, это как сказать… Эти твари тебя не трогают, жить не мешают, живут себе в садах да лесах. И ты их не тронь. Они нейтральные.
— Бабушка, а зачем черти к нам лезут всегда?
— Как зачем: чтобы сбить нас с пути истинного, заставить грешить, сквернословить там, злиться, завидовать, пакости людям делать.
— Ну, допустим, буду я грешить. И что?
— В ад попадёшь, вот что. Представь, что в эти два кармашка, что на платье твоём, складываешь ты свои деяния. В правый кармашек, за который Ангелы отвечают, идёт всё хорошее, доброе, то, отчего на душе хорошо и радостно, а в левый, чёртов карман, гнусности всякие летят, например, обидешь кого-нибудь, не по совести поступишь, украдёшь, обманешь — всё это в левый кармашек копиться.
А потом, на суде Божьем, попросит тебя Господь вывалить содержимое карманов на весы Справедливости и какая чаша весов перевесит, к тем товарищам ты и отправишься: с ангелами ли в сини небесной на облаках нежиться и Бога нашего прославлять, или же к чертям в ад спустишься, чтобы в котлах огромных, наполненных лавою красной, жариться, грехи свои окупать.
— А мама с папой где, бабушка?
— На небесах они, ясное дело. Все, кто за родную землю головы сложили, отправляются к ангелам.
Дунечке хотелось попасть к маме с папой. Родителей она и не помнила совсем, их не стало, когда девочке был год. Долго размышляла Дуня, что бы такого хорошего сделать да побольше, чтоб уж под завязку набить правый кармашек.
— Прилягу я, Дуня, нехорошо мне, сердце странно колотиться. А ты замети полы на кухне, ангел мой, намусорили мы, пока готовили.
Дунечка с радостью бросилась мести полы — уж это дело точно хорошее, ангелам угодное. Утром бабушка не встала, не разбудила в школу внучку. Проснувшись поздно, почти в 10 часов, Дуня потормошила её: «Вставай, бабушка, ну что же ты. Я из-за тебя школу проспала, учительница будет ругать.» Но сколько не буди мёртвого, никогда он уже не проснётся.
Так и оказалась Дунечка в доме Варвары Тимофеевны, во временном своём пристанище. Конечно, лелеял ребёнок робкую надежду, что молодая семья оставит её себе, да видно уж больно она непривлекательна для учительницы, которая своего ребёнка ожидает, родного.
Художник Майкл Малм
Весь день после уроков ждали они грузовик, на котором должны были отвезти Дуню в детский дом в соседний посёлок. Километров 20 пути, а ехать каких-то полчаса. Конец января ознаменовался ярким солнечным днём, снег слепил глаза, слёзы так и наворачивались. Вся земля погребена под снежными завалами и только колеи дороги нарушают целостность зимнего полотна.
Мороз стоял вполне терпимый. Грузовика не было весь день, приехал только вечером, когда начал срываться с посеревшего неба снег. Загрузив в кабину небольшую сумку с Дуниными вещами, тронулись в путь.
Половина пути была преодолена спокойно, как вдруг ни с того ни с сего началась метель и снег повалил густой, злобный. Налетая из темноты на грузовик, лепился он на лобовое окно, дворники машины не успевали его сметать: только пробегут по стеклу чёрные палки, как опять всё залеплено белым снегом.
И впереди не видать дороги — всё, что освещают фары, превратилось в сплошную стену косо и быстро падающих на землю хлопьев. Дорогу заметало стремительно, она на глазах сравнивалась с заметёнными на полметра снежными полями. Наконец грузовик застрял.
— Всё, — сказал водитель, — ни вперёд, ни назад теперь не проедем. Только подмоги ждать.
— И сколько ждать? — спросила охваченная лёгкой жутью Варвара.
— До утра, видимо. Кто ж прорвётся за нами в такую метель?
В кабину быстро прокрадывался холод. Дуня жалась к учительнице. И что же — всю ночь тут сидеть? Ребёнок замёрзнет! И околеть можно за ночь в этой кабине. Через час обе спутницы уже стучали зубами, а метель тем временем и не думала стихать.
Варвара стала вглядываться в темноту за полями и ей показалось, что через поле со стороны водителя виднеется слабый свет фонаря.
— А там что? Не деревня ли?
— Да — хуторок небольшой.
— Если напрямик идти, вроде близко, да?
— Близко-то близко, но полтора километра пробираться по заснеженному полю в темноте, где не видно ни зги, да по такой метели… Гиблое дело.
Но Варвара решила иначе. Дойдут! Валенки у неё высокие, здоровье крепкое, дотащит на себе девочку. Чем околевать всю ночь в кабине, лучше полчаса помучаться, но дойти до хутора и попроситься к кому-нибудь на ночлег.
Варвара достала из сумки Дуни несколько тёплых вещей, утеплила девочку. Широким и длинным шарфом водитель помог Варваре привязать к себе за спину Дунечку. Девочка обвила её шею руками, а ногами упёрлась над бёдрами. Водитель с ними идти отказался — нельзя бросать машину.
Так и пошли они через поле на пропадающий время от времени свет фонаря. Холодно — жуть. Снег в глаза бьётся, мороз изгрызает лицо, а вокруг — серая ночь. Варвара еле переставляла ноги, что глубоко проваливались в сугробы и чувствовала, как дрожит за её спиной Дуня. Когда они преодолели большую часть пути и начали даже различаться дома, Дуню вдруг пробила особо крупная дрожь. Испуганным, тонким голоском она сказала на ухо Варваре:
— Варвара Тимофеевна, оглянитесь — за нами черти идут, один огромный, мохнатый, а другой поменьше.
Ледяным ужасом обдало Варвару, по телу пробежала волна крупных мурашек. Боясь обернуться, она продолжила свой путь. «Господи, сохрани и помилуй! Господи! Отче наш, иже еси на небесах, да святится имя твоё…» — мысленно начала читать молитву Варвара.
А Дунечка ещё сильнее вцепилась в её спину, ещё хлеще дрожит, и опять говорит, едва не плача:
— Идут за нами черти, Варвара Тимофеевна. Догоняют… Это за мной они, я же всех их засланцев дома передавила, тараканов то есть… Не отдавайте меня им, пожалуйста…
Тут уж ноги Варвары приросли к земле, ни шагу не могла больше ступить от сковавшего тело ужаса. Медленно, пересиливая обморок, оглянулась она назад. Метрах в трёх от них стояла лошадь с лохматой, заметённой снегом гривой, а рядом с ней жеребёнок-подросток. Страх немного отхлынул, но картина всё равно была жуткой. Что они тут делают?
Сбежали от хозяев? Или в соседнем колхозе недоглядели работники? Минут пять они так и стояли, взирая друг на друга, а потом лошади свернули влево и скрылись в снежной пурге.
Варвара с Дуней благополучно добрались до хутора, где их приняла на ночлег одна семья, накормила и отогрела. На следующий день Дунечка уже была сдана в детский дом, довезли туда и её вещи.
Варвара вместе с мужем несколько раз её навещали. Очень жалко девочку, но что поделать… Такова жизнь. А через два месяца после того случая в поле Варвара потеряла ребёнка — случился выкидыш.
Три месяца не ездила она к Дуне, горькая мысль не покидала её: не потащи она на себе девочку в ту метель, дабы спасти от мороза, так и выжил бы её собственный ребёночек. Словно жизнь родного дитя променяла она на то, чтобы спасти чужого…
Только по прошествии полугода муж убедит Варвару в том, что Дунечку надо удочерить. Он один к ней ездил иногда. Без жены. Приняли решение супруги, собрались в путь, но по приезду в детский дом их ждал сюрприз — Дуню уже удочерила семейная пара из Твери.
Пройдёт 10 лет прежде, чем Варвара сможет родить себе дочь. А у Дунечки всё в жизни сложилось хорошо: вырастили её в любви и заботе, выучилась она на врача-кардиолога, вышла замуж и родила двоих сыновей.
