Почти неделю Яков ничего не ест и не встаёт. Лежит, смотрит в грязный потолок. Перед глазами проплывают картинки жизни, уже прошедшей. Лица женщин, с которыми жил. Некоторых он любил, некоторые любили его. Женские лица молодые и красивые, словно из далёкой молодости. В голову лезут печальные мысли:
«Когда успела пролететь жизнь? Уже шестьдесят и шестьдесят одного не будет. И никого рядом. Всегда старался не думать о старости, казалось она никогда не наступит, а если наступит, то, где-то там за ста годами, а она на сорок лет раньше пришла.
Именно сейчас хочется, чтобы кто-то был рядом. Просто сидел на табуретки возле кровати, держал за руку и о чём-то говорил, но ни у кого не осталось никаких чувств ко мне. Сам виноват.
И наследников после себя не оставил. Дети может, где-то и есть, может даже и в нашем посёлке, ведь так много было женщин в моей непутёвой жизни. Наследники! А что наследовать? Этот старый дом, в котором последние лет пятнадцать и ремонт никакой не делался».
Ночь черной пеленой закрыла потолок, на котором продолжали мелькать картинки прошедшей жизни. Вдруг лица женщин стали меркнуть. Внутри всё пересохло, безумно захотелось сделать глоток воды:
— Пить! – прошептал Яша.
Но никто не откликнулся на его последнюю просьбу…
***
— Галина! — с утра в избу ворвалась, та, которую она никогда и подругой не считала. – Яшка умер.
— Ты что, Валя? – та опустилась на табуретку.
— Что-то сегодня с утра у меня в груди кольнуло. – Стала торопливо рассказывать Валентина. — Дай, думаю, зайду к Яшке. Что-то его давно не видно. Захожу, двери не заперты. Он на кровати лежит, уже холодный.
— Ой!
— Я к участковому, — продолжила рассказывать та. – Тот пришёл, доктора вызвал. Стали что-то писать.
— Ой, Яшка, Яшка! – качала головой хозяйка избы.
— Галя, надо забыть все наши ссоры и проводить его в последний путь. Ведь у него никого нет.
— Лизе, надо сказать.
— Ты что, Галина? У неё муж. Разве он отпустить? – вспомнив, подняла вверх палец. – Пошли к Зинке.
— Сейчас соберусь.
Та стала собираться, а Валентина продолжила говорить:
— Надо к Борьке зайти, сказать, чтобы гроб и крест сделал.
— Так он бесплатно не сделает.
— Как это не сделает? На соседней улице живёт.
— Так они никогда друзьями не были. Яшка всё больше насмехался над ним.
— Пошли, разберёмся!
***
Валентина с Галиной никогда не были подругами, скорее наоборот, в молодости были соперницами. Но вот умер тот, из-за которого лет тридцать назад они готовы были космы друг другу выдрать, и никакой злобы, друг к другу уже не чувствовалось.
Пришли к третьей, такой же «подруге молодости».
— Вы что? – удивлённо посмотрела та на них.
— Зина, Яшка умер, — чуть ли ни хором произнесли они.
— Да вы что? – застыла та с разинутым ртом.
— У него никого нет, — продолжила Валентина. – А мы всё-таки жили с ним. Надо похоронить мужика по нормальному.
— Его в морг отвезли? — сразу включилась Зинаида в организацию похорон.
— Нет. Ему уже шестьдесят, — стала вводить Валентина в курс дела женщин, неожиданно ставших подругами. — Участковый с врачом всё как следует оформили.
— К Борьке надо идти, гроб заказать
— Мы тоже так решили. А он бесплатно, наверно, не согласиться?
— Я ему не соглашусь, — крикнула Зинаида, затем улыбнулась. – У меня есть для него валюта. Согласится.
— Вы давайте, идите к Борьке, — предложила Галина. – Я домой зайду, а меня материал и красный, и белый есть. По дешёвке купила. Что ему зря в шкафу пылиться?
***
До вечера подруги успели обмыть покойного и уложить в гроб, обитый красной материей и даже съездить в загс за свидетельством о смерти. Навели порядок в его доме, в котором каждая из них в молодости какое-то время жила.
Яша лежал на своём последнем ложе, установленном на табуретках. Возле стены лежала крышка и стоял крест. На их сельском кладбище местные мужики вырыли могилку.
— Ну, что, подруженьки, — произнесла Зинаида ближе к вечеру. – Надо, как полагается просидеть последнюю ночь, рядом с нашим Яшей.
— Просидим, — согласились подруги.
— Давайте, по одной сходим домой, один покойный не должен оставаться, — предложила Валентина.
***
До темна заходили соседи и знакомые, в посёлке все друг друга знали. Предлагали помощь в организации похорон, приносили продукты на поминальный обед.
Но вот ушёл последний посетитель и подруги остались одни. Все проблемы с организацией похорон, вроде решены, и зашёл разговор о самом покойном:
— Какой Яшка в юности красивым был, — первой произнесла Зинаида.
— А сколько у него девок, вроде нас, было?
Тема, конечно, интересная и подруги заговорили, перебивая друг друга.
— А кто у него первая была? – две другие подруг повернулись к Валентине.
— У него до меня знаете сколько девок было, когда он после армии вернулся.
— У него и до армии были. Я имела ввиду с кем он жил.
— Он с Алькой сначала жил, — вспомнила Валя.
— А это, кто такая? – не поняла Зина.
— Он с Алевтиной года три жил. Потом она нашла какого-то городского с квартирой и уехала к нему.
— Это уж, когда ты, Валя, стала с Яшей встречаться?
— Разве против него того можно было устоять, — Валентина усмехнулась. – Сами-то вы разве не такие?
— Да уж, что об этом говорить?
— Мы с ним долго жили, — продолжила Валентина. – Пока он на заработки не уехал и пропал. Письма писать перестал. Когда вернулся, я уже за Дениса замуж вышла.
Она добрую минуту сидела, покачивая головой, затем с горечью в голосе добавила:
— И этот исчез. Так одна сына и поднимала.
— Так подняла ведь, — одобрительно улыбнулась Галина. — Сколько он уже у тебя в армии служит?
— Семь лет. Дочери, моей внучке, два года. Всё обещает приехать, показать её, так видно и не дождусь.
— Следующей у Яшки была ты, Галина, — вновь вернулась Зинаида к прежней теме. – Вернулся он с деньгами…
— С какими деньгами? – махнула та рукой. – Он их почти все уже прокутил. Я со своим тогда уже развилась… Вот мы и стали вмести жить.
— А что дальше-то? – полюбопытствовала Зина.
— Красавица Лиза из города вернулась. Это она сейчас немного хвост прижала, годы уже не те, а тогда…
— А Лиза? – на лице Зинаиды появилась злорадная усмешка. – Сколько мы с ней друг дружке крови попортили.
— Ты всё же отбила?
— Ага, у неё отобьёшь? Ершов приехал, коттедж свой здесь построил, вот он к нему и переметнулась.
— Но у него она по струнке ходит, — улыбнулась Валентина.
— Зато как выглядит! И не подумаешь, что ей скоро полтинник.
— А ты-то, что от него ушла? – поинтересовалась Галина.
— Мне хотелось ребёнка, — она задумчиво помотала головой. – А у нашего Яши, по-моему, детей не могло быть, хоть он и был уверен в обратном. У вас ведь тоже ни у кого от него детей не было.
— А ведь правда! – согласилась Валентина.
— Это факт! – уверенно произнесла Зинаида.
— Я вот всё думаю, зачем он после тебя с Маринкой стал жить? Она ведь больная была. В чём только душа держалась?
— Похоже, пожалел её.
— Наверно, — согласилась Валентина. — Прожили они мало всего четыре года. Умерла Марина. Но ведь все видели, какой она была счастливой эти четыре года.
— И он ещё четыре после неё прожил один, — Галина тяжело вздохнула. – Всё время вокруг него женщины были, а умер в одиночестве. Вот ведь, как бывает. Представляю, как трудно умирать одному.
***
Яшу хоронили на следующий день.
Местные мужики пронесли гроб до конца улицы. Загрузили в обычный грузовик и довезли до кладбища, которое было всего-то в километре от посёлка. Закопали могилку и поставили просто деревянный крест.
Таких крестов на деревенском кладбище было немало. На некоторых могилках через год появлялись красивые каменные надгробья, у тех, у кого были любящие родственники, имеющие возможность установить такие надгробья. Многие могилы так и оставались с покосившимися крестами.
Такая же судьба ожидает и последнее пристанище Яши.
